Не в ногу с Кавказом

Президент Ингушетии Юнус-Бек Евкуров 20 июля сделал практически сенсационное заявление. Но поскольку сделал его он в узком кругу, оно прошло мимо широкой публики. Узкий круг — это ингушский Совбез, на заседании которого глава республики раскритиковал проект изменений в федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях».

По отдельности — ерунда, в сумме — проблема

В числе прочего Евкуров заявил: «В Ингушетии нет ваххабитов и ваххабитских мечетей, пора это понять всем! Те разногласия, которые есть на сегодняшний день, мы преодолеваем. Для этого, в свою очередь, необходимо прекратить вешать друг на друга ярлыки. Те же, кто станет выходить за рамки, будут отвечать перед законом».

Вот так! Везде ваххабиты есть, даже в Чечне, где их «мочат» сразу по выявлении. У руля Кабардино-Балкарии пришлось встать главному полицейскому специалисту по экстремизму Кокову. В Дагестане идет неравный бой с ваххабитами, а ваххабитские мечети периодически захватывают объединенные отряды МВД и представителей традиционного ислама.

В Карачаево-Черкесии ваххабитов маловато — это оттого что с ними мало борются, но и там можно их найти. Есть они и на преимущественно русском Ставрополье. Даже в Осетии, где основная религия — причудливая смесь православия и традиционных верований, сыщутся несколько. А в Ингушетии их, оказывается, нет!

Весь Кавказ идет в ногу, и только один генерал-майор Евкуров…

История отношений главы Ингушетии с республиканскими религиозными общинами — как качели, начинал он на миротворческой ноте, потом враждовал с имамами, на общины которых вешают ваххабитские ярлыки (воспользуемся евкуровской метафорой), — Хамзатом Чумаковым и Исой Цечоевым. Однако с год назад расстроились его отношения уже и с лидером традиционалистов, официальным муфтием республики Исой Хамхоевым.

На все это накладывались непростые отношения с соседями. Стоило Евкурову начать конфликтовать с кем-либо из республиканских духовных лидеров, как они сразу находили поддержку при чеченском дворе.

Есть в физике такое понятие «синергия»: по отдельности то и это вроде бы ерунда, а в сумме выходит серьезная проблема.

Деление на «своих» и «чужих»

В конце концов Евкуров просто устал от бесконечных интриг религиозных деятелей друг с другом и против него, устал интриговать сам против них и решил примириться.

На 12 июля была назначена встреча всех со всеми для мирных переговоров и поиска компромиссов.

«Ваххабит» Чумаков пришел и говорил, что «мы единый народ». «Ваххабит» Цечоев пришел и тоже всячески демонстрировал готовность мириться, а вот суфий Хамхоев — нет. Не то чтоб он примиряться не стал — просто проигнорировал президентское приглашение к столу переговоров.

Спустя неделю на заседании с участием членов Совбеза Евкуров довел до собравшихся, что не считает, будто в республике есть какие-то особо вредные ваххабиты, с которыми надо бороться и у которых требуется отнимать мечети. При этом традиционной мантры о поддержке традиционного ислама не прозвучало. «Не надо ярлыков», — послал он собравшимся, как сейчас принято выражаться, месседж. «Собравшиеся» — это, собственно, представители МВД, ФСБ и прочие силовики.

Вся эта история хороша тем, что показывает: вражда государства с «ваххабитами» и его нерушимый союз с «традиционным исламом», абсолютно ситуационна.

Если кто-то удосужился прочесть фетвы Духовного управления мусульман Северного Кавказа, существовавшего в советскую эпоху под бдительной опекой 5-го управления КГБ СССР, то обнаружил, что это абсолютно «ваххабитские» фетвы. А вот суфизм тогда вовсе не считали традиционным, он проходил по разряду мракобесия и народных суеверий, с ним боролись с помощью просвещенных форм ислама, находящихся под опекой органов.

В 90-е политический ландшафт на Кавказе резко поменялся, и у «ваххабитов» с «суфиями» произошла рокировочка.

В тех регионах, где не было суфиев, с традиционным исламом вообще оказалось проблемно: никто и не знал, что это в точности значит, так что в Татарстане и Башкирии, в КБР и КЧР под традиционными подразумеваются просто мусульмане-конформисты, а «ваххабизм» — эвфемизм нелояльности. В реальности это даже лучше обнажает суть деления на «своих» и «чужих».

Борьба против навешивания ярлыков

Впрочем, в КБР местные «ваххабиты» всеми силами старались найти компромисс, но местный традиционный муфтий Пшихачев и глава республиканского МВД Шогенов презрительно отметали все формы сотрудничества: первый не хотел делить с кем бы то ни было религиозную поляну, второй жаждал лавров борца с терроризмом.

Муфтий и министр настояли на своем, дело кончилось нальчикским мятежом 2005 года и дальнейшим формированием местного подполья — из тех, кто еще совсем недавно предлагал играть в футбол и пропагандировать здоровый образ жизни.

Политическое здание современного Дагестана вообще воздвигнуто на борьбе с ваххабизмом. Это единственная республика, где местное законодательство запрещает быть ваххабитом. Закон был принят как реакция на вторжение Басаева из Чечни в 1999 году, против чего поднялся весь Дагестан. Соответственно, и закон, запрещающий быть «таким как Басаев», прошел на ура.

Спустя всего год многие герои ополчения, вышедшие на бой с чеченскими инсургентами, сами уже скрывались по лесам с намертво прилипшим ярлыком «ваххабит». Чем больше в Дагестане боролись с ваххабитами, тем многочисленнее и злее становилось подполье, тем стремительнее разрастались бюджеты для борьбы со всевозможными -измами. Что-то вроде социально-экономического вечного двигателя.

Первый и единственный, кто попытался изменить ситуацию, — предпоследний глава Дагестана Магомедсалам Магомедов, — разрывая связь между собственно подпольем и «ваххабизмом» как системой религиозных взглядов. Он, как и Евкуров сейчас, призывал не вешать ярлыки. При нем даже возникло что-то вроде консультационной структуры между лидерами ваххабитов и суфиев. Ваххабиты потянулись не в «лес», а в общественные деятели. Подполье на этом фоне стало стремительно маргинализоваться и криминализоваться.

Казалось, еще немного — и дагестанские ваххабиты войдут и в политику, и со дня на день станут органической частью респектабельного общества… Но все вернулось на круги своя. Ваххабитов вновь стали гнобить, а подполье начало потихоньку расправлять плечи. Многообещающий социальный эксперимент был свернут.

Сейчас чем-то похожим собирается заняться Евкуров.

Плохой мир лучше доброй ссоры

Я отнюдь не идеализирую его. Я прекрасно знаю, что он выходец из очень традиционной (читай — суфийской) среды и в частной ситуации не особо скрывает неодобрительного отношения к сторонникам «чистого ислама».

Его маневры объясняются отнюдь не верой в равенство людей и верховенство закона, а банальным конфликтом с лидером традиционалистов Хамхоевым. Он демонстрирует, что ему — светскому лидеру республики и ГРУшному генералу — все равно, на чей духовный авторитет опираться. Как и большинство военных в политике, Евкуров слишком прямолинеен. Частенько он не может скрыть, что бывает прагматичен до цинизма.

И все же в этом вопросе его стоит поддерживать: как и многие военные, он — за минимизацию войны (хорошо — это когда много орденов и мало крови), он прекрасно понимает, что чем меньше создаешь себе врагов, тем меньше будет в итоге выстрелов, и если не нападать на тех, кто не рвется воевать с тобой, то и сам целее будешь. И тут уже не важно — это он от идеализма или из-за шкурных расчетов. Плохой мир в любом случае лучше доброй ссоры.

Жаль, что пока прочие главы северокавказских республик не отличаются таким расчетливо-циничным желанием мира.

http://kavpolit.com/articles/ne_v_nogu_s_kavkazom-27156/